опять же не упомню ни одного факта из истории, чтобы метрополия увеличивала территорию и население колонии за свой счет. Поехали дальше. Опустим референдум 91-го года, где 74% жителей вашей республики проголосовали за сохранение Советского Союза. Тогда и у вас и у нас к власти пришли подлые негодяи, которые проигнорировали мнение большинства. Вы после этого быстренько, наплевав на волеизъявление народа, объявили о суверенитете, и, воспользовавшись правом на отделение, прописанном в Конституции СССР, тут же и отчалили в беловежском лесу. Вроде бы законно и в соответствии с хельсинскими договоренностями о самоопределении. Но когда 20 января 1991 года прошел референдум в Крыму о присоединении к России, причем в соответствии с международными нормами и приглашением на него зарубежных представителей, вы объявили его незаконным. То есть, себе, любимым, вы милостиво разрешили выйти из состава единого государства, вопреки воле народа, а крымчанам в этом законном праве отказали. Ну и где ваша честность и принципиальность? Или ваша принципиальность зависит от обстоятельств? Тут, значит, читаем, там – не читаем, на это закрываем глаза, а здесь рыбу заворачивали. Тогда это уже не принципиальность, а нечто совсем другое. И после этого, взывать к соблюдению нами международных норм, с вашей стороны, просто несусветное нахальство.
В трубке послышались возмущенные булькающие звуки, которые, по всей видимости, должны были означать яростное несогласие с приведенными аргументами.
– Подожди, Андрей Василич, не кидай трубку, будь мужественным офицером, – закусил удила «пруссак», – я еще не все сказал. Дай хоть раз в жизни выговориться, а потом делай, что хочешь, я тебя больше не побеспокою. Обещаю. Так вот. Теперь поговорим о предательстве. Опять же, опустим «бандеровщину» во времена Отечественной войны. У нас и своих «власовцев» хватало. Тут, как говорится, мы квиты, но в отличие от нас, вы в этом деле гораздо преуспели. Причем, преуспели еще со времен, так любимого вами гетмана Сагайдачного – ярого сторонника православия, утопившего в крови братьев по вере в Ливнах, Ельце и Лебедяни за польские сребреники, Хмельницкого с его сыночком – Юркой, а далее – Мазепой со Скоропадским и кончая Кравчуком. После «развода» вам ведь достался жирный кусок всего: промышленности, технологий, вооружений, людских ресурсов, включая научные кадры и тому подобное. Что вы сделали в первую очередь? Не знаете? А я тебе подскажу. Первым делом вы, пользуясь неразберихой из-за дележа Черноморского флота, передали судно «Диксон», напичканное секретнейшими технологиями в деле лазерного оружия, американцам, хотя мы просили у вас выкупить его, или на худой конец, никому не передавать. В результате чего, американцы сократили свое фатальное отставание в этой области почти на двадцать лет, и я уж не говорю, какую кучу денег сэкономили. Ту-160 вы нам передали в счет оплаты долгов за газ, не спорю. Но сначала допустили пиндосов в Прилуки, где они почти месяц не вылезали, снимая все параметры наисекретнейшего на тот момент бортового оборудования. Хотя мы тоже, как и в предыдущем случае просили вас этого не делать. Это я говорю про то, что первым приходит на ум, когда речь заходит о предательстве. Я уж молчу про С-300ПМ, которые каким-то образом оказались в Штатах в 93-м и прочих мелочах, типа новейших танков Т-80УД и прочей военной техники, самых передовых в мире на тот момент. Поехали дальше. Когда у нас в 94-м начался мятеж на Северном Кавказе, вы как братья, что сделали? Не помнишь? Я, зато помню. Вы наводнили Чечню своими «добровольцами» из УНА-УНСО19и инструкторами по экспресс-допросам. О том, как ваши молодчики лютовали там, с содроганием вспоминают даже местные жители, привыкшие к дикой жестокости. Да они и сами не скрывали этого, вернувшись, домой. А ваши бабы-снайперши, что творили, получая за каждого убитого офицера по 500 баксов? Вы, по-братски, как-то отреагировали на эти преступления, совершенные на территории государства, заключившего с вами договор о дружбе и взаимопомощи? Хоть одного бандюгана, замаранного кровью простых русских людей, привлекли к ответственности?
– Что ж вы сами их не привлекали, там, на месте? – попробовал вставить.
– А мы, в отличие от гуманиста Сталина, судебных процессов не устраивали против бандеровцев, давая каждому по «чирику»20без права переписки. Мы, если таких и захватывали, то расстреливали на месте. Шлюшек в «белых колготках»21, с характерными следами от приклада на плечах, просто связывали, а затем сбрасывали с высоты из вертолетных люков.
– Мы по этому поводу никаких официальных претензий не предъявляли. Так на что же ты жалуешься? Это война, – опять вставил украинец.
– И не думал даже жаловаться. Да. Это была война. Причем война с вашей стороны не объявленная. Это я к тому, что ты тут нас татями в ночи назвал, – поставил на место своего собеседника Рудов.
Афанасьев с Елизаровым с восхищением, затаив на всякий случай дыхание, наблюдали за перепалкой бывших земляков.
– В 2008-м во время Пятидневной22войны, не украинские ли расчеты ПВО сидели за пультами пусковых установок «Буков»? И это уже не пресловутые «добровольцы», а вполне кадровый состав украинской армии. А потом мы собирали по всем местам боестолкновений шевроны украинской армии – на случай попадания в наш плен, спешно сорванные впопыхах вашими зенитчиками и танковыми инструкторами. Это я тебе о предательстве разъяснил позицию. Да чего уж там говорить, если даже ваш бывший президент и бывший член ЦК КПСС проболтался о том, как состоял в рядах ОУН-УПА23и всячески вредил советской власти. Одним словом, перефразирую «каков приход – таков и поп». Какой народ – такие и герои. Вот такой, понимаешь, коленкор получается.
– Как ты и просил, я внимательно и терпеливо выслушал слова твоей замшелой пропаганды, которая уже у всего мирового сообщества навязла на зубах. Это все, что ты хотел мне сказать? – скучным голосом вопросил министр и генерала.
– Я хотел сказать, что провокация затеянная вами…, – начал было Рудов, но собеседник на этот раз грубо оборвал его.
– Ша-а! Остановись, Рудов. Я запрещаю использовать этот термин в отношении вооруженных сил моей родины.
– А как, по-твоему, я должен трактовать ваши игрища с химоружием?! – возмутился, в свою очередь, Сергей Иванович.
– Мы ведем священную войну с интервентами за нашу свободу и независимость, – назидательно, как школьнику проговорил Таран своему коллеге по цеху. – Это над моей родиной летают снаряды и рвутся мины, а не над твоей. А судя по тому, как ты усиленно педалируешь эту тему, у меня складывается впечатление, что эта возня с химией – ваших рук дело, чтобы впоследствии обвинить нас в преступном использовании не конвенциональных методов ведения боевых действий. Недаром же говорится, что кто громче всех кричит: «Держи вора!», тот сам этим вором и является.
– Да ты в своем ли уме?! – не на шутку взбеленился Рудов.
– В своем. Не сомневайся. И если россияне, потеряв всякий стыд, все же осмелится на проведение этой акции устрашения, то пусть учтут, что весь цивилизованный мир будет с нами, а вы, как в случае со Скрипалями, одними санкциями, на этот раз не отделаетесь. В один ряд с нами встанет всё НАТО. А вас, в конечном итоге, будет ждать суровый приговор Международного Уголовного Суда. И Россия еще д-о-о-лго будет расплачиваться перед международным сообществом, по предъявленным ей счетам, – уже откровенно злорадствовал «щирый».
– Какая же ты, все-таки, мразь, Андрей?! – не удержался от грубого слова Рудов.
– Я попросил бы без оскорблений, пан генерал! И не намерен впредь их выслушивать! – с тонким, несвойственным его телесной комплекции, провизгом от истерики в голосе, проорал тот в ответ на меткую характеристику русского.
– Нет, уж! Дудки! Разговора не получилось! Тогда слушай ультиматум! – при этом Рудов вопросительно оглянулся на застывшего в ярости Афанасьева. Тот, встретившись взглядом со своим другом, энергично закивал, заранее соглашаясь с тем, что сейчас произнесет в трубку Начальник Главного Оперативного Управления.
– Запоминай каждое мое слово! – продолжил Рудов, словно выпускал залпы из «градов»24. – Нам уже терять нечего. Мы и так обложены со всех сторон красными флажками, как волки, поэтому заботиться о политической репутации, для нас не имеет никакого практического смысла. А посему, знай, что если вы, бандеровские недобитки, примените, неважно какое, оружие массового поражения, то клянусь вам, никто из вашей верхушки, включая тебя самого, не доживет до предъявления